Безнадежность - Страница 89

Я лихорадочно вытираю пальцы о живот, пытаясь избавиться от этой субстанции, но только размазываю. В горле комок, и я не могу закричать. Я словно оказалась в кошмарном сне, когда лишаешься способности издавать звуки. Холдер поднимает на меня взгляд, мне хочется завопить, заплакать, но не могу: лишь шире распахиваю глаза, трясу головой и безостановочно вытираю об себя ладони. Поняв, что я на грани истерики, он выпрямляется, подхватывает меня на руки и торопливо несёт в ванную. Ставит меня ванну, влезает сам и крутит краны. Как только вода теплеет, он задёргивает штору, поворачивается ко мне и хватает за запястья, останавливая мои безумные попытки стереть красноту. Притягивает меня к себе и становится под душ. Тёплый поток заливает мне глаза, и я хватаю ртом воздух.

Холдер берёт с ободка ванны брусок мыла и разрывает упаковку. Выглядывает за штору и возвращается с махровой салфеткой. Хотя вода тёплая, меня трясёт. Холдер промокает салфетку, втирает в неё мыло и прижимает к моей щеке.

— Тс-с-с, — шепчет он, глядя в мои перепуганные глаза. — Я сейчас всё смою, хорошо?

Он начинает осторожно тереть салфеткой моё лицо, я зажмуриваюсь и киваю. Стараюсь не открывать глаз, потому что не хочу видеть испачканную кровью тряпку, когда он убирает её от моего лица. Обхватываю себя руками и пытаюсь замереть, но дрожь по-прежнему сотрясает моё тело. Холдеру требуется несколько минут, чтобы смыть кровь с моего лица, рук и живота. Покончив с этим, он снимает заколку с моих волос.

— Скай, посмотри на меня. — Я открываю глаза, он легко прикасается пальцами к моему плечу. — Я собираюсь снять с тебя лифчик. Нужно вымыть голову, и я не хочу, чтобы на него что-то попало. Готова?

Чтобы на него что-то попало?!

Поняв, что он имеет в виду, какое вещество, вероятно, налипло на мои волосы, я снова впадаю в смятение и стягиваю бретельки бюстгальтера, а потом просто снимаю его через голову.

— Убери это, — торопливо шепчу я и снова засовываю голову под душ, перебирая волосы пальцами, чтобы как можно быстрее пропитать их водой. — Освободи меня от этого. — В моём голосе звенит паника.

Он снова хватает меня за запястья, отводит мои руки от волос и кладёт себе на талию.

— Сейчас. Держись за меня и постарайся расслабиться. Я всё сделаю.

Я прячу лицо у него на груди и прижимаюсь плотнее. Чувствую запах шампуня, который он выливает на ладонь и втирает в мои волосы. Он поворачивается так, чтобы моя голова снова оказалась под душем, массирует и трёт, снова и снова прополаскивая волосы. Я не спрашиваю, почему он так долго с ними возится, лишь позволяю ему повторять процедуру столько, сколько необходимо.

Закончив со мной, он становится под воду сам и втирает шампунь в собственные волосы. Я разжимаю объятия и отстраняюсь, испугавшись, что на меня снова попадёт это. Опускаю взгляд на свой живот и руки и не вижу на теле следов отца. Холдер трёт лицо и шею салфеткой. И я наблюдаю, как он спокойно смывает с себя то, что случилось с нами меньше часа назад.

Закончив, он открывает глаза и произносит осторожно, словно заранее сожалея о своей просьбе:

— Скай, пожалуйста, осмотри меня, ладно? Проверь, может, я что-то пропустил.

Он разговаривает со мной подчёркнуто спокойно, словно боится разбить. По его голосу я осознаю, чего на самом деле он хочет избежать. Он боится, что я сломаюсь, потеряю самообладание.

Испугавшись, что он может оказаться прав, я беру салфетку и заставляю себя собраться, быть сильной. Осматриваю его — над ухом осталось пятнышко крови, и я стираю его. Смотрю на тряпку, на последнее кровавое пятно, подставляю её под струю воды и наблюдаю, как оно исчезает.

— Вот и всё, — шепчу я, сама не понимая, имею ли в виду только кровь.

Холдер забирает салфетку и кидает её на ободок ванны. Поднимаю на возлюбленного взгляд — глаза его краснее, чем прежде, и я не знаю, плачет ли он сейчас, капли воды или слёзы текут по его лицу. И только теперь, когда физические остатки моего прошлого смыты долой, я вспоминаю о Лесли.

И сердце моё снова разбито, теперь от сострадания Холдеру. У меня вырывается всхлип, я закрывают рот ладонью, но плечи продолжают трястись. Холдер притягивает меня к груди, прижимается губами к моим волосам.

— Холдер, мне так жаль. Боже, как мне жаль.

Я плачу, вцепляясь в него. Если бы чувство безнадёжности можно было смыть так же легко, как кровь! Он обнимает меня так крепко, что я едва могу дышать. Но ему это нужно. Ему необходимо, чтобы я переживала его боль, как мне было нужно, чтобы он переживал мою.

Я повторяю про себя каждое слово, произнесённое сегодня моим отцом, пытаюсь выплакать их все, одно за другим. Не хочу помнить это лицо. Не хочу помнить этот голос. Не хочу помнить, как глубоко я его ненавижу, и особенно не хочу помнить, как сильно я его любила. Когда в твоём сердце хватает места на то, чтобы любить зло, ты можешь испытывать одно лишь чувство — вину.

Холдер кладёт руку мне на затылок и прислоняет мою голову к своему плечу. Его щека прижимается к моей макушке, и теперь я слышу — он плачет. Очень тихо, изо всех сил стараясь сдержаться. Ему больно из-за того, что мой отец сотворил с Лесли, и я ничего не могу с собой поделать — чувствую себя виноватой за это. Если бы я осталась дома, отец никогда бы не прикоснулся к Лесли, она не пострадала бы. Если бы я тогда не села в машину Карен, Лесли, возможно, сейчас была бы жива.

Я кладу ладони на плечи Холдера, крепко сжимаю их. Мягко целую его в шею.

— Прости меня. Он не дотронулся бы до неё, если бы я не…